Ничто не покупается за большую цену, чем частица человеческого разума и свободы (Ф. Ницше)
Мое изучение личности Пиаф было похоже на погружение в чистое глубокое море: ты видишь дно ясно, каждый камень, каждую ракушку, но достать до этого дна невозможно. Ты ныряешь глубже, глубже, и тебе едва хватает дыхания коснуться его и тут же нужно выбираться на поверхность - потому что воздуха не осталось.
Я не собираюсь пересказывать тут жизнь Пиаф - все за меня давно сказанно и самой Пиаф и Симоной Берто. Просто есть некоторые моменты, на которых очень хотелось заострить внимание для себя, потому что они очень важны. И вовсе не по причине что это жизнь Пиаф, а по причине -что это жизнь.
Все же самое больное - это жизнь без матери. У Пиаф матери не было. Точнее она исчезла из ее жизни фактически сразу после ее рождения. Была бабка со стороны матери, которой в принципе было не до нее. Был отец - далеко не самый худший. Конечно, матери он заменить не мог, дать ей многого тоже, но по мере своих сил он как-то пытался о ней заботиться -если это можно так назвать - когда был на войне отдал ее своей матери. Правда, жил ребенок в публичном доме, НО! Везде ведь люди -меня поразило то, как все эти девицы пошли молиться за ее выздоровление, с трудом откопав у себя что-то приличное из одежды (а она была слепа, ее водили к врачу, лечили) и хозяйка решила пожертвовать церкви немало, чтоб только Эдит прозрела, . Казалось бы -кому в публичном доме будет дело до какой-то девочки, еще и слепой, ан нет, не было все равно. Видеть она в итоге стала, хотя и не на 90%, разумеется. Люди есть везде, и отывчивость порой появляется именно там, где ее не ждешь.
Конечно, были потом годы с отцом, годы хождения по улицам, и его безуспешным попыткам сделать ее гимнасткой. В итоге Эдит ушла от отца и стала сама себе зарабатывать на жизнь пением (что успешно делала до конца своих дней:-), забрав и свою сводную сестру. Этакая беспризорница -воробышек, поет то там, то тут. Знали все хорошие и нехорошие кварталы, знали, где, когда и сколько подадут, где что надо петь. Зарабатывали деньги и тут же их проедали и пропивали, одежду не стирали, всегда носили одно и то же, а потом, когда свитер и юбка истирались -покупали новое. Эта жизнь перекати-поля, птицы без гнезда была таковой именно из-за отсутствия матери (как у Эдит так и ее сестры, у которой, кстати, мать была чуть приличней, но нисколько не интересовалась где вообще обитает ее дочь).
А ведь уже тогда у Эдит был голос, который услышали бы на верхней площадке Эйфелевой башни, и этот голос проливался как дождь на улицы и дворы Парижа, заставлял открывать жильцов окна и бросать монеты. Но тогда она была просто Эдит Гассион.
Поразило ее отношение к ребенку. Когда родился ребенок и она, и папаша ребенка были в сущности еще подростками. Эдит понятия не имела что такое мать и как ею быть. Тем не менее, она дочь не бросила так, как ее бросила собственная мать. Дочь они с сестрой носили с собой, когда пели на улицах, а так как стирать они не умели, то приходилось покупать все новое -следовательно, и петь дольше. Однако отцу ребенка все это надоело, ему хотелось чтоб мать их дочки была нормальной, делала какие-нибудь венки, сидела дома, а не моталась невесть где дни и ночи напролет (ночью то ребенка нужно было оставлять дома - на кого-то или вообще одного). Но разве можно запереть ветер, или солнечные лучи? В ней жил некий дух движения, который гнал ее на улицы снова и снова. При этом многие скажут - и это-то мать?! и вообще что за женщина? Но нельзя осудить человека за то, что он таким родился, потому что птицы рождаются, чтобы летать и солнечные лучи должны проникать всюду. В какой-то мере все несчатья - это плата за что-то недоделанное, недосказанное. А заплатила она много.
Одним словом, в итоге он сам ушел и ребенка забрал. Девочка, однако, вскоре заболела и умерла от менингита. Эдит, узнав о болезни дочери, примчалась в больницу и ее даже обнадежили, что дочь вроде идет на поправку. Она питала надежду, в то время как дочь-то уже была мертва.
И вот тут, когда у Эдит не было денег на гроб, она была готова пойти на панель, только бы достать 10 франков. И пошла -но человек, узнав о ее горе, просто дал ей денег и ушел. Наверно, это тот нечастый случай, когда совершенно незнакомым людям, чуждым до проблем других, становится вдруг отчаянно больно за некоего несчастного человека, с которым они столкнулись. И тогда люди делают добро. Не все, но ведь делают. Именно поэтому, наверно, Пиаф при условии что жила на дне довольно долго ( среди карманников, сутенеров, девиц с панели и "разных прочих") не потеряла веру в людей, и в принципе людей любила. Люди есть везде, и никогда неизвестно в ком и где окажется достаточно человечности.
Я не собираюсь пересказывать тут жизнь Пиаф - все за меня давно сказанно и самой Пиаф и Симоной Берто. Просто есть некоторые моменты, на которых очень хотелось заострить внимание для себя, потому что они очень важны. И вовсе не по причине что это жизнь Пиаф, а по причине -что это жизнь.
Все же самое больное - это жизнь без матери. У Пиаф матери не было. Точнее она исчезла из ее жизни фактически сразу после ее рождения. Была бабка со стороны матери, которой в принципе было не до нее. Был отец - далеко не самый худший. Конечно, матери он заменить не мог, дать ей многого тоже, но по мере своих сил он как-то пытался о ней заботиться -если это можно так назвать - когда был на войне отдал ее своей матери. Правда, жил ребенок в публичном доме, НО! Везде ведь люди -меня поразило то, как все эти девицы пошли молиться за ее выздоровление, с трудом откопав у себя что-то приличное из одежды (а она была слепа, ее водили к врачу, лечили) и хозяйка решила пожертвовать церкви немало, чтоб только Эдит прозрела, . Казалось бы -кому в публичном доме будет дело до какой-то девочки, еще и слепой, ан нет, не было все равно. Видеть она в итоге стала, хотя и не на 90%, разумеется. Люди есть везде, и отывчивость порой появляется именно там, где ее не ждешь.
Конечно, были потом годы с отцом, годы хождения по улицам, и его безуспешным попыткам сделать ее гимнасткой. В итоге Эдит ушла от отца и стала сама себе зарабатывать на жизнь пением (что успешно делала до конца своих дней:-), забрав и свою сводную сестру. Этакая беспризорница -воробышек, поет то там, то тут. Знали все хорошие и нехорошие кварталы, знали, где, когда и сколько подадут, где что надо петь. Зарабатывали деньги и тут же их проедали и пропивали, одежду не стирали, всегда носили одно и то же, а потом, когда свитер и юбка истирались -покупали новое. Эта жизнь перекати-поля, птицы без гнезда была таковой именно из-за отсутствия матери (как у Эдит так и ее сестры, у которой, кстати, мать была чуть приличней, но нисколько не интересовалась где вообще обитает ее дочь).
А ведь уже тогда у Эдит был голос, который услышали бы на верхней площадке Эйфелевой башни, и этот голос проливался как дождь на улицы и дворы Парижа, заставлял открывать жильцов окна и бросать монеты. Но тогда она была просто Эдит Гассион.
Поразило ее отношение к ребенку. Когда родился ребенок и она, и папаша ребенка были в сущности еще подростками. Эдит понятия не имела что такое мать и как ею быть. Тем не менее, она дочь не бросила так, как ее бросила собственная мать. Дочь они с сестрой носили с собой, когда пели на улицах, а так как стирать они не умели, то приходилось покупать все новое -следовательно, и петь дольше. Однако отцу ребенка все это надоело, ему хотелось чтоб мать их дочки была нормальной, делала какие-нибудь венки, сидела дома, а не моталась невесть где дни и ночи напролет (ночью то ребенка нужно было оставлять дома - на кого-то или вообще одного). Но разве можно запереть ветер, или солнечные лучи? В ней жил некий дух движения, который гнал ее на улицы снова и снова. При этом многие скажут - и это-то мать?! и вообще что за женщина? Но нельзя осудить человека за то, что он таким родился, потому что птицы рождаются, чтобы летать и солнечные лучи должны проникать всюду. В какой-то мере все несчатья - это плата за что-то недоделанное, недосказанное. А заплатила она много.
Одним словом, в итоге он сам ушел и ребенка забрал. Девочка, однако, вскоре заболела и умерла от менингита. Эдит, узнав о болезни дочери, примчалась в больницу и ее даже обнадежили, что дочь вроде идет на поправку. Она питала надежду, в то время как дочь-то уже была мертва.
И вот тут, когда у Эдит не было денег на гроб, она была готова пойти на панель, только бы достать 10 франков. И пошла -но человек, узнав о ее горе, просто дал ей денег и ушел. Наверно, это тот нечастый случай, когда совершенно незнакомым людям, чуждым до проблем других, становится вдруг отчаянно больно за некоего несчастного человека, с которым они столкнулись. И тогда люди делают добро. Не все, но ведь делают. Именно поэтому, наверно, Пиаф при условии что жила на дне довольно долго ( среди карманников, сутенеров, девиц с панели и "разных прочих") не потеряла веру в людей, и в принципе людей любила. Люди есть везде, и никогда неизвестно в ком и где окажется достаточно человечности.